На чаше весов. Следствие ведёт Рязанцева - Елена Касаткина
— Ну не расстраивайтесь, я тоже не сразу стал понимать, что вы хотите сказать, — широко заулыбался Махоркин, — даже, когда вы говорили по-русски.
— Как же я соскучилась по вашим шуточкам, Александр Васильевич.
— Вы скучали во Франции? Не может этого быть.
— Ну не сразу, конечно. — Лена по обыкновению придвинула стул к окну и села, перекинув ногу на ногу. — Знаете, мне совсем не хочется говорить про Францию. Потом как-нибудь…
— Странно, обычно вы только о ней и говорили.
— Не сейчас. Лучше вы мне расскажите, что у нас нового?
— Вот в понедельник выйдете на работу, тогда и узнаете. А сегодня пятница, и я не хочу портить вам выходные.
— Ну, Александр Васильевич. Я же специально через весь город сюда ехала. Мишку бросила…
— Это весомый аргумент, — нахмурился Махоркин. — Ладно, раз уж вы Мишку ради этого бросили, тогда потом не жалуйтесь.
Махоркин открыл белую папку, которая лежала у него на столе, и протянул Рязанцевой фотографии.
— Вот, сегодня ночью обнаружили. Два трупа. Мальчики. Предположительно братья. Причина смерти — асфиксия. У обоих. Видите полосу на шее? Оставлено пока не очень понятно чем. Мы нашли недалеко от второго трупа обрывок то ли ремня, то ли пояса.
— А что это у них в руке?
— Подснежники.
— Подснежники? Мальчики собирали в лесу подснежники? Зачем?
— Неизвестно. Вам кажется это странным?
— Ну да. А вам нет? Если б это были девочки, то и вопросов бы не было. Но мальчики… — Лена скривила губы. — Если только они не собирались их кому-то подарить. Например, какой-нибудь девочке.
— Возможно.
— Или матери. Мать-то нашли?
— Никого мы ещё не нашли. Никто о пропаже детей не заявлял.
— Надо опросить жителей близлежащего населённого пункта.
Пока Лена разглядывала фотографии, Махоркин незаметно спрятал кружку назад в тумбочку.
— Этим сейчас занимаются Ревин с Котовым. А вас мы ждём в понедельник.
— Александр Васильевич, ну какой понедельник. Дети погибли. Вы всерьёз думаете, что я теперь спокойно буду на диване лежать, просматривая сериалы? Всё, считайте, что я уже вышла.
— Если честно, я хотел вам поручить расследование. У вас уже есть некоторый опыт в подобных делах. Но до понедельника может и подождать.
— Не может. Всё. Я беру это дело. Прямо сейчас. — Лена сгребла снимки, сложила их в папку и, подхватив с вешалки пальто, двинулась к выходу.
— Вы куда? — окликнул её Махоркин.
— Как это куда? К себе.
Кабинет встретил свою хозяйку душным, или как когда-то говорила её бабушка, «спёртым» воздухом. В остальном всё было так же, как и до отъезда. Даже декабрист не успел засохнуть — пластинки стеблей цветка, несмотря на потрескавшуюся без воды почву в горшочке, оставались такими же мясистыми, как и раньше. Лена открыла окно, впуская мечущийся ветряной поток свежего воздуха.
Всё, как и раньше — какое счастье. Повесив пальто на плечики, она села за стол и принялась внимательно изучать документы. Сначала прочла подробное описание места преступления, сверяя прочитанное с фотографиями, затем несколько раз перечитала показания свидетеля Ивана Солянки. Свидетеля ли? Какой-то странный рассказ. Надо бы по свежим следам связаться с другом, как там его? Курков, кажется.
Рязанцева достала мобильник и набрала телефон Олега Ревина. После третьего гудка в трубке послышалось радостное и громкое:
— Елена Аркадьевна!!! Вот это да! Не ожидал вас услышать. Как там Франция?
— Здравствуй, Олег! Не кричи так. С Францией всё нормально. Лучше расскажи, что там у вас.
— У нас всё как всегда — убийства, интриги, расследования, — немного понизив децибелы, продолжал напрягать связки оперативник.
— А подробней?
— Елена Аркадьевна, вам подробней будет дорого стоить? Сколько там евро за минуту разговора с Россией?
— Олег, я из кабинета звоню, из Следственного отдела. Я уже приступила к расследованию, как раз дело изучила. Вернее, то, что есть на данный момент. А что у вас? Кто-нибудь опознал детей?
— Нет. У нас же фотографий нет, — наконец спокойно заговорил оперативник. — Мы сразу с места преступления опрашивать поехали, так что приходится на словах внешность описывать, а это не так просто. Хотя, у них характерная примета, они оба конопатые, причём, довольно сильно. На это мы и рассчитывали, но пока безрезультатно.
— Олег, надо ещё этого Куркова допросить, товарища Ивана Солянки. Проверить, насколько правдива его история. В протоколе допроса сказано, что Курков работает охранником в гаражном кооперативе «Спутник». Загляните туда, пока они «случайно» не встретились.
— Будет сделано, Елена Аркадьевна. Доложусь по результату. Рад был вас услышать.
— Я тоже, Олег, очень рада. — Лена отключилась.
Странное убийство. Вновь и вновь рассматривая фотографии, Рязанцева задавалась вопросом: зачем? Зачем убивать маленьких детей? Какую опасность они могли представлять и для кого? Почему дети оказались в лесу одни? Или не одни? Кто-то был с ними? Может, заманили? Но зачем? Неужели маньяк?
Лена внимательно посмотрела на снимок лоскутка, найденного на месте преступления. Что это за тряпочка? Полоска. Для детского пояска широковата. Лена снова взялась за телефон. На этот раз ответили сразу, в трубке послышалось язвительное:
— О, никак Мирей Матье, собственной персоной?
— Здравствуйте, Игорь Ильдарович! Чтобы отсечь ненужные вопросы, сразу ставлю вас в известность, что я уже на службе, и дело с двойняшками буду вести я.
— Махоркин, что ли вызвал? Сам не справляется или соскучился? — ехидно хохотнул Волков.
— Давайте о деле, — оставив судмедэксперта без ответа, продолжила Рязанцева, — удалось выяснить, что за лоскуток был найден на месте преступления?
— Точно не удалось. Полоска эта — обрывок какой-то резинки.
— Резинки?
— Ну, не резинки в чистом виде, а прорезиненной ленты. Блин, даже не знаю, как правильно сказать.
— Ладно, потом сама посмотрю. И что? Это ею задушили детей?
— Скорей всего, ею. Не обрывком, конечно, а целой частью.
— Странно.
— А что странного?
— Странно, что валялся обрывок, а не сама резинка. С чего она вдруг порвалась?
— Ткань, хоть и с резинкой, но не такая уж и крепкая, как может показаться.
— Ладно, спасибо.
Не успела Лена отключиться, как телефон запиликал «Жэтем».
— Рязанцева, ты же сказала быстренько, туда и обратно. — Миша сердился, что бывало с ним нечасто.
— Ой, Миш, тут такое дело…
— Понятно, опять кого-то убили, и я остался без обеда.
— А разве уже обед? — Лена глянула на часы, стрелки замерли на отметке четырнадцать ноль пять.
— Нет, обед уже давно прошёл. Причём мимо меня, — распылялся Михаил.
— Слушай, приготовь чего-нибудь сам. Ты же всё равно дома и делать тебе особо нечего. Там в морозилке, кажется, пачка пельменей оставалась.
Миша несколько секунд посопел в трубку, а потом отключился.
Да, обед она проморгала. Желудок тут же откликнулся сигналом SOS. Лена спрятала папку в сейф, схватила
